Описание затомисов в книге Д. Андреева “Роза Мира”

В том же посте я рассказала о том, как и где впервые прочитала этот необыкновенный по своей силе и наполненности отрывок.  

В данном посте же мне хотелось бы вновь продолжить тему затомисов – небесных духовных средоточий земных культур – и привести описания уже всех затомисов, перечисленных в “Розе Мира”.
Полностью ознакомиться с этой книгой можно вот тут.

Но начать, пожалуй, следует с вопроса, что называет Д. Андреев «затомисами»?


«Вершины метакультур, называемые затомисами, до некоторой степени совпадают с географическими контурами соответствующих культурных зон Энрофа (нашего физического слоя). Пространство всех затомисов четырехмерно, но каждый из них отличается свойственным только ему числом временных координат…

… затомисы медленно строятся совместными усилиями иерархий, героев, гениев, праведников и широчайших, способных к творчеству народных множеств, пока сверхнарод, их выдвинувший, продолжает свое становление в истории, – и позже, когда его исторический путь завершается и миллионы его бессмертных монад продолжают свое восхождение от одной высоты мирового познания и творчества к другой.

Основателем каждого из затомисов является кто-либо из великих человекодухов.

Панорама этих слоев очень отдаленно напоминает нашу природу. Пожалуй, из элементов земного ландшафта ближе всего к ландшафту затомисов – небо с облаками.”



“Океанам нашим и морям соответствуют зоны как бы светлых паров, легко проницаемых и сияющих: это – души морских стихиалей; рекам Энрофа соответствуют их души, образования невыразимой красоты, на которую даже намекнуть нельзя словами “сияющие туманы”.
Растительность мало походит на нашу: это – души стихиалей, о которых речь впереди. Пока достаточно, мне думается, сказать, что в затомисах находятся души некоторых стихиалей в промежутках между инкарнациями…“

“Высшее человечество – синклиты метакультур – наша надежда, наша радость, опора и упование. Праведники, некоторые родомыслы и герои вступают сюда почти сразу после смерти в Энрофе, быстро миновав миры Просветления. О подавляющем большинстве таких душ нам не расскажет никакая история: они прошли в глубине народа, не оставив следа ни в летописях, ни в преданиях – лишь в памяти тех, кто их знал или слышал о них от живых свидетелей. Это незаметные герои нашей жизни. …

Линат – затомис так называемой Гондваны, если понимать под этим именем не тот незапамятно древний материк, который, задолго до человека, существовал в Индийском океане, – но метакультуру, очагами которой в Энрофе были Ява, Суматра, Южный Индостан и некоторые города, ныне покоящиеся на дне моря. Время существования Гондванской культуры – шесть и более тысячелетий до Р.Х.
Эта была группа государств – торговых олигархий на рабовладельческой основе, причем сильно развитое мореплавание Гондваны втянуло в торговый и культурный обмен побережья Индокитайского полуострова, Цейлон и многие острова Индонезии.
Господствовали политеизм и, в основном, те же три искусства; танец развился до театра мистерий. Но кровожадность и религиозно-демоническая жестокость атлантов Гондване были незнакомы. Это был чувственный, сангвинический, жадный до жизни народ, богато одаренный художественно, с очень напряженной жизнью сексуальной сферы. Мистика пола пронизывала и культ, и повседневную жизнь, достигавшую в эпоху расцвета подлинного великолепия; подобной роскоши не знали ни Атлантида, ни даже Вавилон и Египет…
… Через несколько тысячелетий в этой же зоне возникла Индомалайская культура, кое в чем повторившая свою предшественницу, но гораздо более одухотворенная.
Эмблематический образ Лината: Женщина в фиолетовом и мужчина в зеленом, обнявшие друг друга за плечи, на золотом фоне, под красной нижней половиной солнечного диска.
Фиолетовый цвет означает здесь скрещение синего – сил Мировой Женственности, низлияние которых с такою мощью произошло в Гондванской метакультуре впервые за все время существования нашего человечества, – с красным: он символизирует стихийность, но не в смысле стихиалей Природы, а в смысле чрезвычайной активности некоторых стихиалей, связанных с человечеством. Зеленый обозначает такую же силу активности стихиалей Природы. Золото – иератический фон, говорящий о развитой уже духовной реальности, стоящей за этим сверхнародом.

Иалу (кажется, он носит также имя вроде Атхеам) – затомис Древнеегипетской метакультуры.
Совершенно затмившая Атлантиду своими масштабами и величавостью, эта культура создала, еще во времена своего исторического бытия, огромный синклит и ослепительный затомис. Однако демоническим силам удалось одержать серьезную победу в четырнадцатом веке до н.э., когда через великого родомысла и пророка Эхнатона Провиденциальные силы сделали первый в мировой истории шаг к озарению народных сознаний реальностью Единого Бога. Если бы реформа Эхнатона удалась, встретив достойных преемников и продолжателей, миссия Христа была бы осуществлена на несколько веков раньше, и не на Иордане, а в долине Нила.
Замечу, что египетская вера в Небесный Нил имела под собой переживание высшей действительности. Текущая через Иалу – мифическую страну Блаженных, то есть через затомис метакультуры, – великолепная река многослойна: это и великая одухотворенная стихиаль земного Нила, и Соборная Идеальная Душа египетского народа.
Эмблематический образ: Белая ладья с парусами на синей реке, текущей к солнцу.

Эанна –   затомис    древней    Вавилоно-ассиро-ханаанской метакультуры,  возникшей,  по-видимому, в четвертом тысячелетии до   Р.Х.   Семиступенчатые   храмы-обсерватории, сделавшиеся вершинами и средоточиями великих городов Двуречья, повторяли в Энрофе,  как отражения, грандиозный небесный город, сооружаемый синклитом  этого  затомиса.  Но зиккураты в городах Вавилонии и корпорация высокого священного жречества, принимая на этих мистических обсерваториях излучения светлых космических сил, не убереглись от принятия также чрезвычайно деятельного излучения галактического анти-Космоса, центр которого в Энрофе совпадает с системою звезды Антарес. Это все более замутняло и без того двойственную религию, вливало тонкий яд в существо воспринимающих, оплотняло и утяжеляло их душевный состав грузом сомнения и отрицания…
… Эмблематический образ: Семиступенчатый  белый  зиккурат.
Семь ступеней обозначают те семь слоев, которые были пере­житы и ясно осознаны религиозным постижением Вавилонского сверхнарода.

Шан-Ти – затомис Китайской метакультуры, существовавшей в Энрофе со второго тысячелетия до н.э. по сей день. Его значительное усиление началось в последние века перед Христом, когда конфуцианство создало долговечный нравственный кодекс и жизненный уклад, способствовавший поднятию общенародного этическою уровня. Однако свободному развитию высших сторон души ставился весьма невысокий потолок. Постепенно окаменев, конфуцианский закон стал не cтолько путем восхождения, сколько тормозом. Этим объясняется то, что объем и сила китайского затомиса, несмотря на его древность, не так велики, как можно было бы ожидать. Распространение буддизма распростерло над географическим Китаем другой затомис, сосуществующий с Шан-Ти и в последние века принимавший в себя гораздо больше просветленных душ, чем национально-китайский затомис.
Эмблематический образ: Прекрасное женское лицо в лотосообразной короне.

Сумэра (или Мэру) – которое из этих имен следует считать более правильным, мне неизвестно.
Затомис Индийской метакультуры – самый могучий из всех затомисов Шаданакара. Уже по древней мифологии, вершина горы Сумэры была увенчана городом Брахмы, на ее склонах располагались города других божеств индуизма, но Небесная Индия не ограничивалась их числом, а включала несколько больших участков суши, разделенных морями. Ныне Небесная Индия надстоит над географической зоной Энрофа, гораздо более широкой, чем пределы Индийского государства. На протяжении четырех тысяч лет духовная деятельность исключительно одаренных в религиозном отношении народов Индии привела к тому, что две метакультуры отделились от нее, став самостоятельными системами слоев, а саму Небесную Индию восполнило столь огромное число просветленных, что в XX веке влияние ее синклита перевесило всю силу демонических начал: Индия оказалась единственной культурой Энрофа, неуклонно развивающейся по высокоэтическому пути. Еще гораздо раньше мощь Индийского синклита воспрепятствовала созданию силами Гагтунгра, как это сделали они в остальных метакультурах, слоев безысходных страдалищ. До Христа эта метакультура оставалась единственной, обладавшей чистилищами и не достигавшей своей нижней оконечностью до магм.
Мэру имеет два великих средоточия: над Гималаями и над горами Нильгири в Центральной Индии, – и множество меньших. Кроме того, в Энрофе Индийский синклит обладает прочной точкой опоры в лице некоего текучего коллектива людей, эпохально перемещающегося по некоторой географической кривой: до второй мировой войны он находился на Памире, ныне – в Южной Индии.
Ландшафт Небесной Индии схож с ландшафтом Небесной России, но природа роскошнее: сказываются и тропический характер соответствующих стран Энрофа, и большая длительность существования этого затомиса. Через весь затомис течет Небесная Ганга: для Индийской метакультуры она имеет то же двойное значение, что Небесный Нил для Египетской.
Эмблематический образ: Три белых горных цепи, одна выше другой, увенчанные золотыми городами. Смысл: первая цепь – затомис, вторая и третья весьма высокие миры, наивысший аспект Индуистского трансмифа.

Зерван – затомис Древнеиранской (маздеистской) метакультуры.
Недостаточная четкость идеи единобожия в этой, впрочем, весьма возвышенной и чистой религии, не позволила создать почву, бывшую необходимой для того, чтобы миссия Христа могла бы осуществиться в Иране. Позднейшая попытка Иранской метакультуры восполнить эту свою неудачу созданием новой международной религии – манихейства завершилась вторичной неудачей благодаря тому, что демоническая инвольтация получила доступ к творческому сознанию ее основателей. К моменту мусульманского завоевания Иранская культура исчерпала свое поступательное движение. В последующие века единственной точкой опоры ее в Энрофе оказалась община парсов в Индии. Естественно, что число вступающих через миры Просветления в Зерван теперь чрезвычайно невелико, а сам Зерван почти оторвался от географических зон Энрофа.
Эмблематический образ: Жертвенник с пылающим огнем.

Олимп – затомис древней Греко-римской метакультуры.
Этим именем называется и средоточие затомиса, величайший град просветленных, действительно связанный с географическим районом горы Олимп, и вся небесная страна Греко-римской метакультуры. Бывший в эпоху исторического существования Эллады и Рима обиталищем и ареной деятельности тех нечеловеческих иерархий, которые отразились в образах греко-римского пантеона, этот затомис сделался постепенно в тысячелетие после Христа обиталищем синклита. Иерархии, пребывавшие там некогда, за истекшие века совершили огромный путь восхождения и ныне обитают и действуют в несравненно более высоких мирах, в то же время, однако, надстоя над Олимпом и действенно инвольтируя его синклит.
Аполлон – имя демиурга Греко-римской метакультуры. Афина Паллада – имя Соборной Идеальной Души этого сверхнарода.
Эмблематический образ: Белый античный храм на горе, на фоне голубого неба.

Нихорд – затомис  Еврейской  метакультуры,  нижний,  только нижний слой синклита Израиля.
Основателем Нихорда был великий человекодух Авраам. Древние учители еврейства инвольтировались демиургом этого сверхнарода, но чистоте этой инвольтации мешали воздействия сперва стихиальные, связанные с “гением места” горы Синай, потом – еврейского уицраора.
Все же под «Я» библейских книг следует видеть Всевышнего.
Монотеизация была необходима для всего человечества, как почва, без которой не могла осуществиться в Энрофе задача Христа. Внедрение в сознание народа идеи единобожия было достигнуто ценой колоссального напряжения сил, истощившего Нихорд на долгое время. Отсюда – не всегда победоносная борьба с демоническими силами и трагический характер еврейской истории. В столетие, завершившееся жизнью и смертью Иисуса, эта географически маленькая зона была ареной напряженнейшей борьбы сил Гагтунгра и Божественных сил…
…Воскресение Христа было встречено в Нихорде великим ликованием: отношение еврейского синклита к Планетарному Логосу – такое же, как и в остальных затомисах, другого не может и быть. Но тех, кто входит в Нихорд, перед этим в Олирне ждет открытие истины Христа, не понятой ими на земле, – открытие изумляющее, которое многие долго не могут осмыслить.
Гибель Иерусалима и еврейского царства отразилась в Нихорде скорбью, но с сознанием логичности происшедшего: с агрессивным, но слабым еврейским уицраором не могло бы случиться ничего другого после того, как он вступил в непримиримую борьбу с демиургом сверхнарода в годы проповедничества Христа на земле.
После окончательного разгрома евреев при Адриане еврейских уицраоров больше не было и нет. Но за уицраором стояла еще одна, более страшная демоническая иерархия – исчадие Гагтунгра, истинный соперник демиурга; он продолжал воздействовать на еврейство и в эпоху рассеяния. Средневековый иудаизм продолжал формироваться под воздействием двух полярных влияний: этого демона и Нихорда. Теперь Нихорд пополняется уже очень малым числом новых братьев, входящих, однако, именно через иудаизм в миры Просветления.
Восстановление государства Израиль в XX веке не имеет к Нихорду никакого отношения…
…Географически Нихорд связан до сих пор с районом Палестины.
Эмблематический образ: Шатрообразное сооружение, окруженное деревьями с огромными красными плодами. Смысл: шатер – скиния Завета, символ впервые удержавшегося в истории откровения Единого; деревья с плодами – Земля Обетованная, ожидающая сверхнарод не на земле, а в затомисе. 

Рай – условное наименование затомиса Византийской метакультуры. Как и  остальные  затомисы   христианских метакультур,  это – одна из лестниц,  ведущих с разных сторон к чрезвычайно высокому миру, называемому Небесным Иерусалимом: он есть не что иное,  как Высший Аспект  Христианского  Трансмифа.
Рай – древний, мощный слой, существующий отчасти и над Россией. Его основатель – великий человекодух, бывший в Энрофе Иоанном Крестителем.
Победа Иисуса Христа, хотя осуществившаяся лишь частично, вызвала громадное возбуждение сил в демонических мирах. В частности, их усилия направились на то, чтобы не дать преобразить страдалища Византийской метакультуры во временные чистилища. Эти усилия увенчались успехом, но, в конечном счете, их жертвой пала Византийская культура в Энрофе. Отсутствием чистилищ и неизбежным для грешников посмертным спуском в безысходные муки магм и Ядра было вызвано то устойчивое ощущение ужаса перед малейшим грехом, которое было свойственно наиболее одаренным духовно людям Византии; в значительной степени именно это привело к крайности аскетизма.
Южнославянские народы метаисторически находятся в промежуточной области между Византийской, Российской, Римско-католической и Мусульманской метакультурами. Синклиты их – в Раю.
Эмблематический образ: Ручей в цветущем саду, люди в золотых одеждах. Одежда символизирует преображенное тело, золотой цвет – пронизанность силами Отца Миров.

Эдем – условное наименование затомиса Романо-католической метакультуры, одна из лестниц, ведущих к Небесному Иерусалиму. К этой метакультуре принадлежит и несколько народов другого этнического корня: поляки, венгры, чехи, ирландцы, хорваты.
Основатель Эдема – великий человекодух, бывший в Энрофе апостолом Петром.
Эмблематический образ – тот же, что у Рая, но преобладающий цвет – голубой. Голубой цвет означает большую пронизанность католичества началом Мировой Женственности.

Монсальват – затомис метакультуры европейского Северо-Запада, Американского Севера, а также Австралии и некоторых частей Африки: самый географически обширный и расчлененный из всех затомисов. Основатель Монсальвата – великий человекодух Титурэль, связанный с Христом задолго до воплощения Спасителя в Палестине. Так же, как Лоэнгрин и Парсифаль, он является не легендарным героем, а реально существовавшим некогда в Энрофе (хотя и не в Палестине) человеком. Грааль содержит эфирную кровь Христа, пролитую им на Голгофе.
Разграничение слоев Эдема и Монсальвата основано главным образом на национально-культурных различиях между романскими и германскими народами…
… Центр Монсальвата, ранее связанный с системою Альп, в конце средних веков переместился далеко на Восток и теперь находится в связи с Памиром. Но над Европой и Америкой блещет множество других, меньших метагородов. Некоторые из них надстоят над небольшими по физическому масштабу, но духовно могучими центрами Энрофа, как Гейдельберг, Кембридж, Веймар.
Эмблематический образ: Храм готического стиля, но белый, на горном пике; на фоне храма – алая сияющая чаша.

Жюнфлейя – затомис Эфиопской метакультуры, которая две тысячи лет влачила свое существование в исключительно неблагоприятных историко-географических условиях, как островок христианства между двумя враждебными океанами – ислама и примитивного язычества негрских племен. Эта метакультура не смогла осуществить и одной десятой своих потенций. Ныне протекает мучительный метаисторический процесс – Жюнфлейя перемещается в другую сакуалу: сакуалу метакультур, трагически недостроенных в Энрофе. При исключительно счастливом стечении исторических обстоятельств этот процесс еще может приобрести обратную направленность.
Эмблематический образ: Белое круглое здание в развевающихся покрывалах. Смысл: здание – затомис, покрывала – тонкие и тончайшие материальности.

Джаннэт – затомис Мусульманской метакультуры.
От остальных мировых религий ислам отличается тем, что у него отсутствует высший аспект трансмифа, то есть в чрезвычайно высокой сакуале миров высших трансмифов мировых религий нет мира, специально связанного именно с исламом…
…Представляя собою во многом по отношению к христианству регресс, ислам тем не менее дает душе возможность восходящего движения, способствует втечению в жизнь сил духовности и за период своего исторического существования создал не столь мощный, но все же очень яркий затомис и блистающий синклит.
Эмблематический образ: Белая мечеть между двух симметрично склоняющихся пальм; люди в зеленом и белом. Смысл: мечеть – затомис, пальмы – два основных вероисповедания ислама.

Сукхавати – “Западный рай Амитабхи-Будды” – затомис метакультуры, связанной с северным буддизмом, так называемой Махаяной. Он господствует над Тибетом и Монголией, а над Японией и Китаем сосуществует с Шан-Ти и с национальным японским затомисом Никисакой.
Сукхавати отделился от материнской Индийской метакультуры в IX веке, когда средоточия буддизма окончательно передвинулись из Индии в Тибет и Китай. Особенно же усилился он три-четыре столетия спустя, когда блистательно начавшая свой путь Гималайская метакультура начала клониться к преждевременному упадку и за тибето-китайскими центрами буддизма закрепилась руководящая роль.
Затомис Сукхавати – один из самых многолюдных и сильных. Это – одна из двух лестниц к тому высокому миру “Высшего Аспекта Буддийского Трансмифа”, который носит имя Нирваны.
Эмблематический образ: Заря над лотосами.

Айренг-Далянг – затомис чудеснейшей, мало известной пока у нас в России Индомалайской метакультуры.
Отделившись от метакультуры Индийской около V века, она охватила брахмано-буддийские царства Явы, Индокитайского полуострова и Цейлона, одно время исторически выражалась в объединившей эту территорию империи Сайлендра, но позднее была резко ослаблена отрывом Явы, подпавшей исламу, и в конце XIX века – хищными демонами – уицраорами Европы. Теперь она еще теплится в индокитайских королевствах, но благоприятный исторический климат мог бы вызвать ее новое цветение.
Эмблематический образ: Смеющиеся дети в саду храма-дворца.

Небесная Россия – об этом затомисе будет сказано подробнее, чем о других, несколькими строчками ниже.

Затомис Негрской метакультуры.
К сожалению, мне о нем неизвестно почти ничего, даже его имя. Известно, что он молод и еще очень слаб. После крушения Суданской культуры с ее религией, допускавшей низлияние духовности не только на верхи, но даже в толщу негрских народов Экваториальной Африки, негры надолго утратили возможность восходящего посмертия. Оно стало приоткрываться им лишь несколько веков назад в связи с тем, что некоторые племена достигли той стадии, когда смутные политеистические системы делаются доступными для вмещения первых проявлений духовности. Еще в большей степени восходящее посмертие открылось негрским народам вместе с распространением – к сожалению, слабым – ислама и христианства. Метаисторическое значение имелось и в факте образования Либерии, создавшей в Экваториальной Африке небольшой, но прочно защищенный очаг христианской духовности. С негрским затомисом связано также негритянское население Америки…
Эмблематический образ: Лестница, ведущая от озера к оранжевому круглому зданию. Смысл: озеро – материальность сверхнарода, здание – затомис. Оранжевый цвет – скрещение солнечного золота с алостью тех стихиалей, которые связаны не с царствами природы, а с человечеством.

Последний из великих затомисов находится в состоянии творения.
Это – Аримойя, будущий затомис общечеловеческой метакультуры, связанной с возникновением и господством грядущей интеррелигии Розы Мира. Материальность Аримойи, как и других затомисов, создается одной из ангельских иерархий – Господствами; великий человекодух, бывший в последнем воплощении на Земле Зороастром, руководит созданием того, что я решусь условно обозначить выражением “великий чертеж”.
Эмблематический образ: Белый многобашенный собор, с главной центральной башней, колоннадами и лестницами, окруженный рядом огромных струнных инструментов, похожих на золотые лиры. Смысл: башни – затомисы человечества, центральная башня – Аримойя; колоннады – миры даймонов, ангелов, стихиалей, просветленных животных; лиры – все народы земного шара.”

Небесная Россия

Предварить описание этого затомиса мне бы хотелось словами Алексея, которыми он сопроводил этот отрывок у себя на сайте.

“Приводя этот фрагмент, я не буду здесь давать определения всем тем незнакомым словам, которые тут встречаются.
Я предлагаю попавшему на эту страницу (а сюда никто просто так не попадет) прочитать этот текст так же, как мы слушаем музыку или внимаем красоте…
Прочитать сердцем…
Ибо, этот текст и есть музыка…
а так же он есть одновременно и молитва…

Это – совершенно молитвенный текст… мистический текст…
Даниил Андреев – духовидец редчайшего уровня – дал этот текст нам, кого Пути Господни привели сюда, в Россию, где мы воплотились и живем тут в нашем суматошном XXI веке…
И вот, по моему глубокому убеждению, нам, людям этого века, ОСОБЕННО важна весть этого великого духовидца, его Живое Слово, воплощенное в его великой книге – “Розе Мира”…
И, конечно же, особенно это важно для тех из нас, для кого слова Родина, Россия, Отчизна звучат каким-то особенным звучанием – и как чарующая мелодия, уносящая душу ввысь, и как грозный набат, поднимающий дух на битву…
Пусть тут будет много незнакомых слов, РУССКОЕ СЕРДЦЕ (и неважно какой оно по крови национальности) воспримет их смысл СРАЗУ… “

“Эмблематический образ: многохрамный розово-белый город на высоком берегу над синей речной излучиной.
Как и остальные затомисы, Небесная Россия, или Святая Россия, связана с географией трехмерного слоя, приблизительно совпадая с очертаниями нашей страны…
(разумеется, тут имеется в виду нормальная, естественная историческая территория России, соответствующая территории как минимум СССР. Во времена Д.Андреева никому и в страшном сне не могло присниться, что Украина и Белоруссия будут отдельными государствами – примечание А.Г.)
Некоторым нашим городам соответствуют их великие небесные средоточия; между ними – области просветленно прекрасной природы.
Крупнейшее из средоточий – Небесный Кремль, надстоящий над Москвою. Нездешним золотом и нездешней белизной блещут его святилища.
А над мета-Петербургом, высоко в облаках того мира, высится грандиозное белое изваяние мчащегося всадника: это – не чье-либо личное изображение, а эмблема, выражающая направленность метаисторического пути.
Меньшие средоточия рассеяны по всему затомису; среди них – и метакультурные вершины других наций, составляющих вместе с русской единый сверхнарод.
Здесь пребывают синклиты Украины, Грузии, Армении…
Общая численность обитателей Небесной России мне неизвестна, но я знаю, что около полумиллиона просветленных находится теперь в Небесном Кремле.
Демиург Яросвет проявляется в небе и воздухе этого мира так, как если бы прозрачный океан могущества проходил от одного небосклона до другого и заливал бы сердца. Это могущество сосредоточивается в храмах демиурга, образ его очерчивается, голос его становится внятным, и возникает общение между ним и просветленными – общение, придающее им силу и высшую мудрость.
Так же проявляет себя другая,  схожая с демиургом иерархия – великие духи-народоводители отдельных нации, входящих в состав нашей метакультуры…
Моря светящихся эфиров – это души стихиалей, сияющих красками, непредставимыми для нас, омывают там сооружения, которые отдаленно можно было бы уподобить громадам лазурных и белых гор.
Об этом мире поет русская церковь, когда провожает новопреставленных в невозвратный путь, дабы Господь упокоил их в “месте светлом, месте покойном, иде же несть ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная”.
Новые пришельцы, освободившиеся от оков земной жизни и очистившиеся в мирах Чистилища, являются в Небесной России в особых святилищах, имея при этом облик не младенцев, а уже детей.
Состояние вновь прибывших схоже именно с состоянием детства; смена же возрастов заменяется возрастанием просветленности и духовной силы. Нет ни зачатия, ни рождения. Не родители, а восприемники подготавливают условия, необходимые для просветленной души, восходящей сюда из Готимны.
В обликах некоторых из братьев синклита можно было бы угадать черты, знакомые нам во времена их жизни на земле: теперь эти черты светозарны, ослепительны; они светятся духовной славой, истонченны и облегченны.
Производимая преображенным телом, их одежда светится сама. Для них невозбранно движение по всем четырем направлениям пространства; оно отдаленно напоминает парение птиц, но превосходит его легкостью, свободой и быстротой.
Крыльев нет. Восприятию просветленных доступно множество слоев: нисходящие – чистилища, магмы, страшная Гашшарва; восходящие – миры Просветления, круги ангелов, даймонов и стихиалей, миры инвольтаций других брамфатур, миры Высших Аспектов Мировых Трансмифов. Они вхожи в темные шрастры – миры античеловечества, обитатели которых видят их, но бессильны их умертвить; они вхожи и в наш земной мир, но люди способны их воспринять только духовным зрением.
Та любовь между мужчиной и женщиной в Энрофе, которая достойна именоваться великой, продолжается и здесь, освобожденная от всего отягощавшего, возросшая и углубившаяся. Между некоторыми существует и телесная близость, но от задач продолжения рода она совершенно откреплена и вообще не имеет ничего схожего с телесной близостью на земле.
Многие органы тела здесь полностью изменили свою структуру, назначение и смысл, в том числе органы, связанные с принятием и усвоением пищи, потому что процесс восстановления жизненных сил здесь схож с дыханием.
Возрастание духовности постепенно подводит просветленного к следующей великой трансформе тела, которая ведет в более высокие миры, в Небесный Иерусалим и еще выше – вплоть до Синклита Мира и Элиты Шаданакара.
В затомисах нет ничего, схожего с нашей техникой: она заменена другим, крайне трудно поддающимся пониманию.
Можно, впрочем, констатировать, что принцип – не в создании механических приспособлений, сделанных из посторонней материи, а в развитии многообразных способностей собственного существа. Из посторонней материи создается здесь лишь то, что сравнимо в какой-то мере с творениями наших пространственных искусств.
Всюду блистают здесь души церквей, существовавших у нас, или таких, которые должны были быть построены.
Многие храмы имеют, однако, назначение, трудно понятное для нас.
Есть святилища для общения с ангелами, с Синклитом Мира, с даймонами, с верховными иерархиями.
Несколько великих храмов предназначено для встреч с Иисусом Христом, временами сходящим сюда, принимая зримый, человекоподобный облик, другие – для встреч с Богоматерью.
Теперь там воздвигается величайший храм: он предназначен стать обителью того Великого Женственного Духа, который примет астральную и эфирную плоть от брака Российского демиурга с Идеальной Соборной Душой России.
Я еще с детства привык называть этот храм храмом Солнца Мира, но это название неправильно. Закономерно относимо оно к другому сооружению, еще более грандиозному, тому, что намечается созданием в Аримойе.
Храм же, созидаемый в Небесном Кремле, именуется обителью Звенты-Свентаны, и впоследствии я объясню, что значит это имя. Это великая Женственная Сущность ныне стала уже существом одного из высочайших миров Шаданакара.
На земле, в материальном мире, она не примет плоти никогда, но родится в Небесной России, приняв человекоподобный облик.
Это будет не царица наша и не богиня, – это ни что иное, как свет, благодать и божественная красота.
Лестница дивных, один сквозь другой просвечивающих миров поднимается из алтаря в храме Женственности, в храмах Христа, в храмах демиурга Яросвета.
Лестница поднимается в Небесный Иерусалим и, наконец, к преддвериям Мировой Сальватэрры.
Временами в Небесной России рождаются великие человекодухи – те, кто закончил свой путь в системе планеты Земля, достигнув до его наивысших миров и теперь со-творит Планетарному Логосу.
Ради помощи нижестоящим они покидают Элиту Шаданакара и, осуществляя миссии, объять которые не в состоянии самый высокий мистический разум человека, сходят путем рождения сюда, в затомисы.
Они принимают здесь такие же просветленные тела, как и у братьев Синклита, но несравненно превосходят их быстротою своего вхождения в полноту духовной силы и масштабами своего Я.
Их пути в затомисах похожи на пути гениев среди остального человечества, но Синклиты предуведомлены об их рождениях и ждут их с радостью и ликованием.
Те же, кто были гениями и вестниками на Земле, продолжают после искуплений, просветлений и трансформ свое творчество здесь, в затомисах.
Возрастает блаженство самих гамаюнов и сиринов, когда они видят те эпопеи, которые творят там великие души, прошедшие в последний раз по земле в обликах Державина и Пушкина, Лермонтова и Гоголя, Толстого и Достоевского, Рублева и Сурикова, Глинки и Мусоргского, Казакова и Баженова.
Светящиеся волны невообразимых звучаний взмывают местами как бы из сердца небесных гор: они водворяют душу в состояние такой духовной отрады, от какого разорвалось бы земное сердце, и, поднимаясь и меняясь, подобно славословящим облакам, опускаются в любви и тишайшей радости.
Великий зодчий, когда-то приступивший к сооружению храма Тела, Души и Духа в Москве на Воробьевых горах, испытавший крушение своего замысла, изгнание, забвение и нищету, теперь творит высочайшее, что есть в Небесном Кремле: внутренние приделы в обители Звенты-Свентаны.
Но среди просветленных Небесной России лишь ничтожное меньшинство известно нам, знакомым с историей нашей Родины. Имена остальных ничего не скажут нашей памяти.
В монастырях Киевской и Московской Руси, так же как и в обителях более поздних времен, проходили незаметно свою жизненную тропу не светочи святости, но тихие души, менее богатые дарами, молча и смиренно вносившие свою лепту в религиозное творчество, в соборный труд духа.
Во все эпохи по дорогам России брели странники и искатели, сказители и бандуристы, безымянные творцы сказок и духовных стихов, песен и легенд, никем не записанных утраченных рассказов о героях своего времени и об его идеалах.
А чудесные мастера тканного, обронного или иконописного дела, плотники-строители чудесных теремов, смиренных деревянных церквей и весело разукрашенных изб, влюбленные в свой труд каменщики, столяры, гончары, ювелиры, переписчики, работавшие в мастерских, приказах, кельях и под открытым небом, чьи создания, отмеченные радостью творчества и горячей любовью к жизни, веселили и радовали целые поколения – где могут быть их создатели ныне и что они могут создавать теперь, если не вечные ценности Святой Руси?
Во все эпохи русской истории тысячи мужиков – огнищан, смердов, тяглых крестьян, крепостных и вольных, просто и чисто проживших свой век, совершали труд посевов и жатв как возложенный на них Богом долг, с благоговением и благодарностью к Матери-Земле, и умирали простой и ясной смертью, веруя и простив всех.
Во все эти эпохи тысячи матерей несли свой крест, воспитывая людей, достойных имени человека, и в служении этому делу полагавших смысл своей жизни. Разве это не одно из самых высоких творчеств?
Когда начали строиться школы, сотни образованных городских людей бросали привычный круг и образ жизни и уходили – хочется сказать, спускались – в народные низы, замуровывая себя на всю жизнь в захолустьях, среди непробудного невежества, где не с кем было перекинуться живым словом: все ради просвещения непросвещенных.
А врачи, работавшие по одному на целый уезд? А герои-доктора на эпидемиях? А те из революционеров, кто был движим не фанатизмом, ненавистью и жаждой власти, а живою любовью к людям и скорбью от созерцания скорбей народа? А те из священников, которые, в меру данных им от Бога даров, являли образец ясной и чистой жизни, взращивая во множестве простых сердец лучшее, что в этих сердцах было?
Нет возможности перечислить те пути на земле, встав на которые путник приходит, рано или поздно, к Небесному Синклиту. Вопрос только во времени, в стадиях, которые еще надо преодолеть по дороге к этой цели. Цели, не проявляющейся в сознании человека с полной отчетливостью, но ведомой ее бессмертной монаде и влекущей ее.
О, напрасно представлять себе Небесную Русь в виде нескончаемых, однообразно строгих служб и молений. Там такие духовные наслаждения, о каких мы не имеем понятия; там есть и шутки, и смех, и даже игры, особенно среди их детей.
Я мог бы перечислить несколько имен деятелей русской культуры и истории, которые вступили в Небесную Россию за последние сорок лет. Вот имена некоторых из тех, кто не имел нисходящего посмертия и сразу после смерти в Энрофе вступил через миры Просветления в Синклит: Лесков, Римский-Корсаков, Ключевский, Гумилев, Волошин, Рахманинов, Анна Павлова, Сергей Булгаков, Иоанн Кронштадтский, патриарх Тихон. Очень немногие из имен тех, кто вступил в синклит после кратковременного пребывания в верхних чистилищах: Фет, Л. Андреев, Александр Блок, Шаляпин, Александр II, Константин Романов, академик Павлов.
Из числа просветленных, взошедших в Небесной России на особенную высоту, мне известно несколько имен: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Лев Толстой, Алексей Конст. Толстой, Достоевский, Аксаковы, Витберг, Кутузов, не пользующийся широкой известностью и рано умерший гравер XVIII века Чемезов.
Ближе остальных к великой трансформе, уводящей в Небесный Иерусалим и в Синклит Мира, подошли к настоящему времени Лермонтов, Владимир Соловьев, император Иоанн IV Грозный, Павел Флоренский.
За все время существования русского затомиса через него в Синклит Мира поднялось несколько десятков человек, из которых мне известны следующие имена:
Владимир Святой,
Ярослав Мудрый,
Антоний и Феодосий Печерские,
летописец Нестор,
дружинник Сергий – автор “Слова о полку Игореве”,
Александр Невский,
Сергий Радонежский,
Андрей Рублев,
Нил Сорский,
Ломоносов,
Александр I Благословенный,
Серафим Саровский,
Амвросий Оптинский…

Подготовка в любви и взаимопонимании к творению небесной страны всечеловечества священной Аримойи, – вот узы, связующие ныне синклиты и грады метакультур.
Величайшие из детей человечества, завершив творения в своих священных градах, выходят за метакультурные пределы: поднимаясь в Синклит Мира как бы с разных сторон, они встречаются, наконец, но еще задолго до его достижения. Мир их встречи – Гридруттва, белый чертог, где творится ими общий план восхождения человечества. Дальнейший подъем приводит в такие слои, где их мудрость и мощь превосходит мудрость и мощь демиургов. Высший провиденциальный план, который мы сквозь историю можем различить иногда как бы за частными планами демиургов, есть отражение их творческого труда. Это – Синклит Мира. Он со-творит, во всей ясности духовного сознания, самому Планетарному Логосу.
Аримойя лишь недавно начата творением в четырехмерных мирах, а ее историческое отображение на Земле будет смыслом и целью наступающего столетия. Для этого и совершилось низлияние сил Приснодевы-Матери из транскосмических сфер в высшие слои Шаданакара – сил, сосредоточившихся в одной божественной монаде; для этого и созидается в Небесной России небывалый храм, чтобы принять в него Ту, Чье рождение в четырехмерных мирах есть цель и смысл грядущего брака Российского Демиурга и Соборной Души. Исторически же, через осуществление этого великого Женственного Духа в Розе Мира начнется преобразование государственности всех народов в братство всех. В этом Российскому синклиту помогают и будут помогать все синклиты метакультур, а Синклит Мира примет от них и продолжит их труд, чтобы завершить его всемирным богочеловечеством.”

Связанные записи: