Об “одическом излучении”

На протяжении всего периода своего существования европейская наука пыталась включить в себя исследование нематериальных явлений (точнее, не сугубо материальных, ибо во Вселенной нет ничего нематериального, включая и те самые “тонкие планы”).
Ныне эта область у нас обычно называется “биоэнергетика”.

В этом посте мы познакомимся с одной из таких попыток европейской науки вырваться из застенка жёсткого материализма (увы, такой же неудачной, как и все другие — месмеризм, спиритизм, медиумизм и т.д.)
Текст взят из книги православного писателя XIX века протоиерея Григория Дьяченко(1850–1903 г.г.)

С незапамятных времён, как в Индии, так равно и Египте, этих двух важнейших культурных центрах древнего мира, а затем уже евреям и другим позднейшим народам было известно, что из человеческого тела выделяется особая светящая в темноте субстанция. Нося различные названия у разных народов, она, тем не менее, всеми признавалась за видимое проявление мировой души, которая в их представлении более или менее сближалась со светом (пламенем), подчас даже с ним отождествляясь. Каббалисты говорили, например, что «душа делится на искры». Впрочем, и в настоящее время в народе существует мнение, что, так называемые, «блуждающие огни» представляют собой души людей, погибших неестественной смертью. Не останавливаясь на древнейшем периоде истории открытия радиации человеческого тела, позволим себе сказать несколько слов лишь об относительно недавнем времени, с которого, строго говоря, только и началось научное изучение интересующих нас явлений.

Первый, кому по справедливости принадлежит честь включения явлений свечения человеческого тела в темноте в сферу научного изучения, был известный учёный, химик, барон Рейхенбах. В его многочисленных сочинениях мы находим весьма тщательную и серьёзную разработку этого вопроса, и если тогдашний учёный мир встретил открытия Рейхенбаха с недоверием и предубеждением, бывшим причиной слишком поспешного их отрицания, то это только лишний раз подтвердило всем известную истину, что самый консервативный элемент в мире это – учёные. Но нужно отдать справедливость, в последнее время наука, достигшая путём горького опыта до надлежащей оценки мысли, высказанной ещё Ньютоном, что «верить всему – безумие, изучать же всё – мудрость», начала в лице лучших своих представителей делать шаги на пути изучения доныне «запретного». Одним из таких явлений, включённых в область запретного для всякого «серьёзного» учёного, дорожащего этим эпитетом, были явления радиации человеческого тела и других организмов, составлявшей главный предмет забытых работ барона Рейхенбаха; вот к ним-то и обратились многие современные учёные, найдя даже возможным положить их в основу своих дальнейших исследований. В виду такого рода значения трудов австрийского учёного, прежде, чем говорить о достигнутых в настоящее время результатах, мы позволим себе сделать несколько выдержек из его «Odischmagnetische Briefe».

«Введите, – говорит он, – сенситива в темноту; возьмите с собой кошку, птицу, мотылька, если вы можете его достать, и несколько горшков с цветами. Пробыв несколько часов в темноте, вы от него услышите странные вещи: цветы выступят из темноты и сделаются заметными; сначала они выделяются из черноты всеобщей тьмы в виде серого облака; потом образуются более светлые точки; наконец, каждый цветок начнёт отделяться, и формы станут всё более и более казаться отчётливыми. Однажды я поставил один из этих горшков перед Эндлихером, замечательным профессором ботаники, который был порядочным сенситивом; он вскрикнул с удивлением, смешанным с испугом: «это голубой цветок, это глоксиния». В самом деле, это была Gloxinia speciosa, var. coerulea, которую он увидел в абсолютной темноте, отличив по форме и цвету.

Но без света невозможно что-либо видеть во мраке; нужно было присутствие света, чтобы увидеть растение с той очевидностью, при которой узнана не только форма, но ещё и цвет. Откуда исходил этот свет? Он шёл от самого растения, которое светилось: завязи, пыльники, пестики, лепестки, стебли, всё оказалось вполне освещённым; можно было даже заметить листья, хотя несколько темнее. Всё казалось словно слабо раскалённым: производительные органы были наиболее блестящи, потом ствол и, наконец, листья.

Рис. 1. Свет, истекающий из человеческого тела.

Ваш мотылёк, ваша кошка, ваша птица, всё также выделятся из темноты, известные части этих животных станут светящими. Вскоре сенситив вам объявит, что он видит вас самих… Обратите его внимание на руки; сначала они будут иметь слабое сходство с серым дымом, потом они начнут походить на силуэт на слабо освещённом фоне, наконец, пальцы окажутся имеющими собственный свет; он увидит у всякого пальца сияющее продолжение, которое иногда может казаться столь же большим, как и сам палец. Когда первое изумление по отношению к оставшейся до сих пор неизвестной способности всех людей светиться пройдёт, и когда вы пожелаете направить внимание вашего сенситива на частности этого излучения, вы услышите, быть может, с новой неожиданностью, что цвета в различных частях тел не одинаковы, что правые руки излучают голубоватое пламя, в то время как левые руки являются жёлто-красными, и что, вследствие этого, первые кажутся более тёмными, чем вторые, что то же различие существует для обеих ног, что даже вся правая сторона вашей фигуры и даже целого тела голубовата и более темна, чем левая, которая красновато-жёлтая и заметно кажется светлее другой».

Делая при подобных же условиях, т. е. в темноте, наблюдения над магнитами, Рейхенбах убедился, что «с каждого конца магнитной плиты выделяется светящееся, пылающее, дымящее и искрящееся пламя, голубое у северного полюса и жёлто-красное у южного. – Если вы поставите магнит вертикально южным полюсом кверху, то сенситив вам скажет, что пламя увеличивается. Если магнит достаточной силы, то пламя подымается до потолка и образует там светящийся круг от одного, двух, до трёх футов в диаметре, настолько светлый, что сенситав, если он достаточно чувствителен, может вам описать подробности на потолке». Но при этом Рейхенбах предупреждает, что темнота должна быть абсолютная, а глаза сенситива следует подготовить несколько-часовым пребыванием в полнейшем мраке, иначе он ничего не увидит, «вы проработаете бесполезно, и точность моих уверений подвергнется риску незаслуженного подозрения».

Во втором письме, где описывается первое наблюдение Рейхенбаха над излучением кристаллов, он рассказывает, что сенситив Анжелика Штурман очень скоро, по введении в совершенно тёмную комнату, где был помещён кусок прекрасного горного хрусталя, указала место его нахождения. Она мне сказала, – говорит учёный, – что весь кристалл был насквозь проникнут нежным светом, и что из его остроконечия подымалось голубое пламя величиной с руку, постепенно волнуясь, иногда искрясь, в форме тюльпана, и теряясь вверху в лёгком паре. Когда я перевернул кристалл, она увидела над тупым концом влажный красно-жёлтый дым».

Некоторые опыты Рейхенбаха были повторены Дюрвиллем, профессором в парижском институте магнетизма и массажа и профессиональным магнетизёром, который, желая привлечь к ним внимание публики, написал даже об этом интересную книгу.

Лондонское Общество психических исследований в свою очередь произвело ряд опытов, давших благоприятный для Рейхенбаха результат. Во Франции проверкой опытов этого учёного, при новой обстановке, занялись Де-Роша, Шазарен и Декль, Люи и многие другие серьёзные учёные. Все они пришли к тому заключению, что светящиеся волны, выделяемые человеком и другими животными и некоторыми телами, вполне реальны. В особенности блестящим тому подтверждением явились снятые с них фотографии. С тех пор стало очевидным, что человек обладает особой силой, которую одни называют магнетическим флюидом (новейшие месмеристы), животной теплотой (Жюсье), жизненным электричеством (Патетен), нервной силой (Барети), психической силой (Крукс) и т. д. Рейхенбах же назвал её одом или биодом. Происхождение этого слова он объясняет следующим образом, “Va, по-санскритски, означает дуть, по-латыни Vado; на старом языке севера Vada значит: я иду скоро, я бегу; я быстро теку; отсюда Vodan в старогерманском языке означает идею вещества, которое всё проникает. Слово превращается в различных идиомах в Woudan, Odan, Odin, где оно выражает силу, которая всё проникает и которая, в конце концов, проявилась в лице германского божества. Од представляет собой также выражение для динамида, который все проникает и пульсирует во всей природе с непрестанной силой».

Рис. 2. Одические волны, истекающие из человеческого тела.

Что же представляет собой этот од? Рейхенбах считает его занимающим «середину между магнетизмом, электричеством и теплом, но его нельзя приравнивать ни к одному из этих трёх».

Теория, опыты и наблюдения барона-учёного настолько интересны и остроумны, что трудно себе отказать в удовольствии остановить на них внимание читателя, даже несколько долее предполагавшегося по плану настоящей главы. Но, к счастью или несчастью, – сказать трудно, – эти опыты настолько многочисленны и разнообразны, что поневоле приходится ограничиться только лишь очень немногими из них, бросающими некоторый свет на природу ода.

Большего в этом отношении внимания заслуживают наблюдения Рейхенбаха над свойством разных спектральных лучей. Им было замечено, что сенситив легко отличает предмет, находившийся в сфере влияния лучей, выделяемых северным ли полюсом магнита, положительным ли концом кристалла, правой ли стороной человеческого тела, – вообще, предмет, подвергавшийся действию голубых лучей, от ему подобного, но находившегося под влиянием жёлтых и красных, составляющих принадлежность противоположного, отрицательного полюса. Такое же неуловимое для обыкновенных людей различие в свойствах лучей солнечного спектра, но легко ощущаемое сенситивами, было констатировано Рейхенбахом при помощи разного рода опытов. Оказалось, что если подвергнуть чувствительного субъекта влиянию одних только голубых лучей, полученных от разложения солнечного света или выделенных положительным полюсом магнита и т. п., то сенситив будет чувствовать в себе приятную свежесть; напротив, жёлто-красные лучи, обладающие «тёплым дыханием», производят в нём ощущение неприятное, тягостное, даже и опасное.

Если, взяв два стакана с водой, один из них поместить «в отражённом свете» (рассеянном), а другой – в «проходящем», т. е. один в тени, другой же на полном свету, то сенситив «тотчас же скажет, что вода отражённого света свежа и немного кисловата, насыщенная же проходящими светом слегка горьковата и тепла». То же наблюдается, если кто-нибудь возьмёт в обе руки по стакану с водой: сенситив тотчас же отличит подвергавшуюся влиянию положительного ода по её свежему, приятному вкусу, в то время, как насыщенная отрицательным одом до того противна, что возбуждает через некоторое время даже рвоту.

Относительно наружных свойств ода, все сенситивы Рейхенбаха уверяют, что выделяемый телами биод напоминает собой пламя не только своей способностью светиться, но и другими свойствами. Если, например, над магнитом поместить, положим, кастрюлю, то одическое пламя обтекает её подобно обыкновенному огню; достаточно дунуть, и пламя заколеблется точно таким же образом, как и настоящее и т. д.

В тридцатом письме, имеющем заглавие «Одический дуализм», Рейхенбах говорит, что всюду, «куда ни взглянешь, в природе встречается двойная оппозиция. Её не лишена и Земля, которую мы обитаем». Этими словами учёный желает выразить мысль о всеобщей биполярности в природе. «Одическая полярность внешнего мира, – говорит он в конце этого письма, – установлена». Что касается человека, то он делится по ширине на правую и левую симметричные половины, обладающие свойствами полюсов магнита; но наше тело обладает ещё и другими одическими осями, которые, однако, уже не столь легко замечаются, как предыдущая: одна из них делит нас по длине на верхнюю и нижнюю половины; другая, проходя от одного бока к другому, разделяет наше тело в отношении полярности на переднюю и заднюю половины. Наконец, мужчина и женщина находятся в однополярной оппозиции друг к другу.

Наше отрывочное изложение воззрений Рейхенбаха мы закончим описанием одного его опыта. Взяв пустой железный шар такой величины, чтобы его можно было обнять руками, учёный повесил его в своей тёмной комнате на шёлковом шнурке. Через шар был пропущен железный стержень, обмотанный медной проволокой, которую можно было соединить с аппаратом Вольта, образованным, по Шенецу и Юнгу, из цинка и серебряных плит. «В момент, когда я обращал стержень в электромагнит, – говорит Рейхенбах, – мои сенситивы видели во мраке висящий шар светящимся разными цветами; вся его поверхность горела светом небосклона; части шара около северного полюса были голубые, около северо-запада были зелёные, на западе – жёлтые, около юго-запада – жёлто-красные, к югу – красно-зелёные, около юго-востока – красно-серые, к востоку – серые, около северо-востока – исполосованные красным с возвратом к голубому… Легко видеть, что при помощи этого шара я предполагал подражать земному глобусу, с северным и южным полюсами, отражающими свойственные ему магнетические силы, которые в опыте представились в виде одического света. В самом деле, замечается, что результаты напоминают собой северные и южные сияния на нашей планете».

Вероятно, читателю пришлось не раз слышать о старом и далеко не решённом споре натуралистов относительно существования у многих животных и даже дикарей, так называемого, чувства направления. Одни считают его несуществующим, другие продолжают признавать его реальность, и, нужно заметить, что те и другие имеют свои основания. Спор этот, конечно, решить нелегко. Но если читатель обратит внимание на указанное, давно подмеченное Рейхенбахом, соотношение полярности нашего тела и земного шара, то, быть может, известные факты, обыкновенно приписываемые некоторыми упомянутому шестому чувству, предстанут в несколько ином освещении.

Итак, по мнению Рейхенбаха, существование ода не подлежит сомнению; если же его долгое время не хотели признать, то это объясняется его способностью «проникать всякие субстанции и всякие пространства и не накопляться, не конденсироваться» в ощутительной степени.

Вот в общих чертах те главнейшие данные, с которыми мы считали нужным познакомить читателей прежде, чем перейти к изложению новейших в том же направлении исследований.

Едва ли не самой важной достигнутой в настоящее время гарантией успеха дальнейших в этой интересной области наблюдений является возможность экспериментирования без посредства весьма редко встречающихся сенситивов, так как оказывается, что субъект, загипнотизированный, с соблюдением некоторых условий, может сослужить ту же службу. Но в то время как для сенситива непременным условием наблюдения описанных явлений излучения человеческого тела, магнитов и т. п. является мрак или, в лучшем случае, полумрак, – для гипнотика это всё не обязательно. Он видит световые истечения более или менее ясно, в зависимости от индивидуальной чувствительности, – даже и при полном дневном свете. При этом замечено:

1) что способность видеть эти любопытные световые явления с наступлением глубокого гипноза прекращается;

2) что у очень чувствительных субъектов, действуя магнетически на какой-нибудь член и оставляя остальное тело в нормальном состоянии, можно произвести раппорт только в этом члене, в частности, например, в глазах;

3) что при этих условиях известные субъекты приобретают временную гиперестезию зрения, позволяющую видеть при полном свете занимающие нас в настоящую минуту истечения.

Один из таких субъектов Альберт L..,-над которым экспериментировали Люи и Роша, обладая высшей степенью способности к временному возбуждению чувствительности зрительных органов, был, вместе с тем, по профессии художник. Таким образом, благодаря столь счастливому соединению обеих способностей, явилась возможность заменить не вполне точное описание рисунков в красках. Состояние повышенной чувствительности зрения, в которое субъект для этого от времени до времени приводился, было независимо от самих, заметим, достаточно красноречивых результатов, ещё констатировано профессором Люи при помощи офтальмоскопа, обнаружившего в основании глаза высшую степень сосудистого эретизма. Производя наблюдения с помощью Альберта L.., Люи удалось подметить, что «левая сторона человеческого тела представляет голубую окраску. Глаза, уши, ноздри, рот выделяют лучи того же цвета, и эти излучения теме интенсивнее, чем сильнее субъект. Правая сторона выделяет посредством органов чувств красные волны, и их интенсивность варьируется в зависимости от состояния субъекта».

В этом описании читателя, прежде всего, поразит весьма существенное несогласие его с вышеприведёнными наблюдениями Рейхенбаха, сенситивы которого указывали на голубую окраску правой, а не левой стороны. Но оказывается, что даже один и тот же субъект в разное время и в зависимости от некоторых условий может давать относительно этого обстоятельства различные показания, в которых одно лишь постоянно и не подлежит сомнению, это то, что все сенситивы во всех случаях получают световое ощущение. Существуют, однако, и другие условия, которые зависят уже не от индивидуальных особенностей сенситива, а от самого объекта наблюдений. Так замечено, что полярность левшей обратная, т. е. положительной стороной у них является правая, а не левая, как у большинства обыкновенных людей. Кроме того, как впервые показал Люи, у истериков, мужчине и женщине, окраска световых волн правой стороны становится фиолетовой, а в случаях онемения, паралича, обуславливаемых исчезновением нервной деятельности, светоносные излучения кожи прерываются чёрными точками.

Читая и слушая описания, делаемые всевозможными сенситивами, легко заметить, несмотря на кажущееся значительное их различие, что все субъекты говорят об излучениях как о пламени, которое, если оно выходит из всего тела, то имеет округлённую форму, если же истекает из оконечностей, то образует соответственные удлинения. Окраска этих удлинённых излучений всем без исключения сенситивам представляется весьма различной для обеих половин тела и симметричных конечностей. При этом достойно внимания, что все наблюдатели указывают на двоякого рода излучаемость. Если мы имеем, положим, дело с сильным прямым или подковообразным магнитом, то, в каком бы положении – горизонтальном, вертикальном или наклонном – он ни находился, волны отходят от его оконечностей в виде их продолжений. То же замечается и у пальцев. В других же телах, где волны слабее, они имеют вертикальное направление, но, в зависимости от степени их интенсивности, могут быть и промежуточные формы.

Что касается длины, силы и окраски волн, то собранные об этом данные показали здесь ту же зависимость от индивидуальности субъектов и степени их впечатлительности. В то время как один гипнотик видит излучения сильного магнита простирающимися до 20–30 сантиметров, другой определяет их длину в 4–5 метров. Интенсивность волн подлежит таким же колебаниям. Относительно же окраски излучений хотя и существуют значительные разногласия, тем не менее, они не распространяются на все цвета спектра, а на одни лишь промежуточные между красным и голубым. Большинство, как уже было сказано, видит на одном полюсе красные волны, на другом голубые, причём иногда возникают разногласия относительно взаимного их расположения. Другие субъекты, встречающиеся, однако, значительно реже, видят вместо красных жёлтые или, иногда, зелёные лучи, а вместо голубых – фиолетовые. Впрочем, не только различные субъекты могут давать разные показания относительно длины, интенсивности и окраски волн, но, как уже было упомянуто, даже одно и то же лицо, сообразно с состоянием и степенью гипноза, представляет некоторые в этом отношении колебания, хотя и в определённых границах.

Естественно, что подобного рода несогласия и колебания в описании явления могут внушать некоторое сомнение относительно его объективности. С целью рассеять всякие в этом отношении сомнения был предпринят целый ряд опытов, которые велись по особой специально выработанной программе и дали результаты, уничтожившие возможность подозрений в субъективности всех описанных явлений излучения.

Все эти исследования описанных световых феноменов были производимы в самых разнообразных направлениях. Кажется, все, какие только оказалось возможным применить, приборы были при этом употреблены в дело: спектроскоп, разного рода призмы, зеркала, линзы, фотометры, – словом, целый арсенал оптических инструментов был применён с целью окончательного констатирования объективности светоносных излучений.

Однако достойно замечания, что все субъекты, с которыми приходилось иметь дело де-Роша, Люи и другим учёным, повторяя в большинстве случаев заявления сенситивов Рейхенбаха, что положительный полюс магнитов, элементов, кристаллов и т. п. светится голубым светом, а отрицательный – красным, – отличают кроме того жёлтый свет индукционной бобины.

Но, как ни убедительны были эти опыты, всё же до тех пор, пока не были сняты фотографии, явления казалась, хотя и, несомненно, существующими, но недостаточно осязательными.

Теперь многие другие учёные, в особенности во Франции, занимаясь изучением психофизиологии и главным образом специального её отдела, невропатологии, применяют в своих исследованиях фотографию. Этот новый путь дал уже блестящие результаты, но от него можно ожидать ещё гораздо большего.

Теперь позволим себе предложить читателю присмотреться к двум прилагаемым здесь рисункам (3 и 4). Первый из них представляет снимок поверхности тела женщины в совершенно тёмной комнате. Читатели видят, что кожа выделяет светящие лучи не равномерно, а местами светлее, причём эти светлые области, распределённые по всей поверхности тела, представляются, как уверяют сенситивы, чем-то вроде светящихся точек звёздочек и шариков (boulets vitaux, как называют их французские учёные).

Рис. 3.

На другой фотографии, ещё более любопытной и к тому же снятой при чрезвычайно редких условиях с рук двух влюблённых друг в друга субъектов, – легко видеть стремление излучений на обеих руках к соединению. При этом не мешает обратить внимание на разницу в характере радиации мужской и женской руки, в то время как у мужчины лучи исходят из пальцев равномерно и густо, у женщины они местами почти отсутствуют; кроме того, и сами излучения мужской руки гораздо тоньше, нежнее, у женщины же они очень грубы.

Рис. 4.

Конечно, из этого нельзя делать каких-нибудь общих выводов, так как, снимая с других субъектов или, может быть, с тех же самых, но при других условиях, можно получить иные результаты. Тем не менее, при сличении значительного количества снимков, является возможность делать интересные сопоставления и заключения.

Если вы теперь, читатель, обратите внимание на следующие рисунки (здесь помещены только рис. 5 и рис. 6), представляющие собой снимки излучений отдельных мест человеческого тела, то в первом из них вы заметите вышеупомянутую звездчатую форму – boulets vitaux:

Рис. 5.

В остальных же, составляющих серии снимков излучений одного и того же шейного нервного узла 22-летней истеричной девушки, вас поразит большое их несходство между собой.

Рис. 6.

Всмотревшись, однако, внимательнее, видно, что до начала лечения излучения представляют нечто неопределённое, расплывчатое, неправильной формы. Далее же, по мере лечения, беспорядочность теряется, и постепенно устанавливается правильное, густое излучение, характеризующее здоровое состояние организма (рисунок 6, представляет снимок во время лечения).
Конечно, если б мы могли представить здесь все последовательные снимки излучений данного нервного узла, то это было ещё нагляднее, но, надеемся, и помещённых будет достаточно для составления некоторого понятая о форме радиации человеческого тела в здоровом и патологическом состояниях.