О Плазме

Современная научная парадигма изучает около 1% от всей материи Вселенной. Остальные 99% – темная материя и темная энергия. Что они собой представляют, не может сказать никто. Поэтому и называют их темными, что они проявляются невидимо и непонятно. Нет даже приблизительной версии того, что скрывается за этими двумя явлениями. 

Но это половина беды современной парадигмы. Дело в том, что нетемное вещество на 99,9% состоят из звездной плазмы. И только 0,1% (1/1000) вещества находится в твердом, газообразном и жидком состоянии.

У физиков нет никаких теоретических моделей плазмы. А те, что были, разрушились при первом же столкновении с реальной плазмой. Из чего следует, что современная научная теория описывает (с большими погрешностями и отклонениями) только 0,1% от 1% материи нашего мира. А сколько это в результате? Это одна стотысячная доля Вселенной. Вдумайтесь в эту цифру. Все нобелевские премии, все учебники, все диссертации, все институты и лаборатории всего мира могут теоретически объяснить что-то только о ничтожной доле материи – 0,001%. А 99,999% материи Вселенной для науки – непонятная область. 

Загадочная и непонятная плазма

Наука знает четыре фазовых состояния вещества: твердое, жидкое, газообразное и плазменное. Первые три из этого списка – основа жизни нашей планеты и поэтому они более или менее изучены наукой. Плазма же занимает в этом ряду выделенное положение – она преимущественно распространена в открытом космосе – это звезды. При этом плазма – очень редкая гостья на Земле, где она встречается только в виде молний. Есть предположение, что шаровые молнии и НЛО также состоят из плазмы.

Широко распространено заблуждение, что огонь – это плазма. Но это не так.

Костёр, пламя, огонь…

Вопреки бытующему мнению, огонь, пламя костра или горелки – не является плазмой. Обычное пламя, которое мы видим – представляет собой поток раскалённых газов, то что получается вследствие окислительного процесса. Светятся разогретые частицы сгораемого вещества. Которые и называем пламенем. 

В ацетиленовой горелке, где достигается наибольшая температура сгорания газов – температура едва ли достигает 4000C, в то время как температура плазмы начинается от 8-10 тысяч градусов Цельсия. Поэтому “полноценной” плазмы здесь не возникает.

Таким образом, огонь – это то, что получается вследствие окислительного процесса. Это светящиеся раскаленные частицы вещества. А плазма – это состояние вещества, при котором вещество состоит уже не из цельных атомов/молекул, а из ионов.

Очень долго физики ошибочно воспринимали плазму, как перегретый газ /Х.Альвен, Г.Аррениус «Эволюция солнечной системы», М.: Мир, 1979/, таким образом упрощая картину природы. Они не видели в плазме чего-то особенного, свойственного только ей и не встречающегося в газе. 

В 70-х годах многие честные ученые подвели итоги этому длительному теоретическому заблуждению. Они признали, что необходимо отбросить все теории и начать строить новые представления о плазме, опираясь на те немногие ее свойства, которые удалось выявить экспериментально.

Зачем нам знать, что такое плазма?

Истории овладения ядерной энергией состоит из двух частей. Первая славная и успешная – овладение энергией распада ядер. Она закончилась созданием АЭС.

Но атомные станции используют потенциально опасные радиоактивные элементы. В природе они, слава Богу, распределены с очень низкой концентрацией. Собранные в АЭС они потенциально несут в себе огромную потенциальную угрозу.Авария на Фукусиме-1 показала, что Чернобыль – только начало.

Вторая часть – длительная мучительная затратная и абсолютно провальная – попытка овладеть гораздо менее опасной термоядерной энергией синтеза ядер.

Само сопоставление двух терминов: распад и синтез показывает вектор развития современной цивилизации, которой удается извлечь энергию в первую очередь из распада. Распада ядра, семьи, государства, цивилизации, культуры, личности, общества.

В XXI веке у человечества есть шанс овладеть термоядерной энергией синтеза. Но для того, чтобы это сделать, нужно изменить вектор эволюции на 180 градусов. От политики “разделяй и властвуй”, от политики конфликтов и разложения необходимо повернуть к политике соборного соединения. Соединения народов, культур, религий, цивилизаций. И как это ни парадоксально – к попыткам соединения ядер атомов в более тяжелые конструкции.

Именно на этом пути человеку дастся в руки термоядерный источник энергии, принципиально чистый и лишенный даже потенциальной угрозы жизни. 

Главное достоинство будущей термоядерной энергетики  – практически неограниченная топливная база. Основное «сырье» для термоядерных реакторов – дейтерий и литий. Источник запасов дейтерия – это мировой океан, запасы лития имеются и в океане, и в земной коре. Эти запасы не только практически безграничны – они равномерно распределены по всему миру, чего нельзя сказать об источниках традиционных видов энергетики. Это значит, что создание будущей термоядерной энергетики не только решает проблему исчерпаемости энергетических ресурсов, но и снижает вероятность конфликтов, связанных с владением этими ресурсами. 

Второе существенное достоинство – экологическая безопасность термоядерной энергетики. Обработка отработанных материалов возможна уже по прошествии ста лет (в отличие от отходов ядерной энергетики, тысячелетия остающихся радиоактивными).

Безуспешные попытки ХХ «века распада» создать энергетику синтеза

Предложение об использовании управляемого термоядерного синтеза было впервые сформулировано советским физиком О. А. Лаврентьевым в работе середины 1950-го года.  Первый токамак (термоядерный реактор), в котором плазма удерживалась магнитным полем, был построен в 1955. Долгое время токамаки существовали только в СССР. И только в 1968 году, когда на токамаке T-3, построенном в Институте атомной энергии им. И. В. Курчатова, была достигнута температура плазмы 10 млн. градусов и английские ученые со своей аппаратурой подтвердили этот факт, в который поначалу отказывались верить, в мире начался настоящий бум токамаков. 

Мировая программа по созданию термоядерной энергетики прошла стадию от первых оптимистических прогнозов, затяжной осады с надеждой на успех до практически полного угасания интереса к этой теме. Победные реляции мировой науки стали утихать уже в 70-х годах, но окончательно все ушло в песок к концу ХХ века. Поход за новым источником энергии нелегко дался человечеству, на эту программу были истрачены миллиарды долларов. И все впустую! В конце ХХ века финансирование программы по токамакам прекратилось.

Причина провала термоядерной программы

Чтобы осуществить использование каких-то явлений природы, необходимо иметь хотя бы примерную теоретическую модель этого явления. Если модель неверна, то и результат будет нулевым.

Если вы спросите современного ученого, который не выпадает из парадигмальных правил и бережет свое место в научном муравейнике, он наверняка ответит, что теория плазмы создана и, несмотря на отдельные трудности, успешно объясняет ее проявления в разных областях: на земле в лабораторных экспериментах, в космосе и в недрах звезд. «Все хорошо, прекрасная маркиза».

Но если все так хорошо, то почему же нам не далась в руки термоядерная энергия? Почему до сих пор физика Солнца полна необъяснимых загадок? Почему нам не удается создать в лаборатории устойчивый плазменный объект типа шаровой молнии?

Вы скажете, что есть множество публикаций об успешности теории плазмы?

Да, есть, они были и раньше. В ХХ веке физики развивали великолепные по красоте и математической сложности теории. Но насколько эти блестящие теории имели отношение к плазме? Дадим слово для оценки ситуации известному во всем мире физику Х.Альвену.

“Теории плазмы, называвшейся в то время ионизированным газом, были разработаны без какого-либо учета исследований лабораторной плазмы.

Господство этого не подтвержденного экспериментом теоретического подхода продолжалось до тех пор, пока можно было избегать столкновения с действительностью. Такое столкновение в конце концов произошло. Оно было связано с теоретически полученным выводом о том, что в магнитных полях плазма может легко удерживаться и нагреваться до таких температур, при которых оказывается возможным выделение термоядерной энергии. Однако попытки создать термоядерные реакторы до сих пор не удались. Несмотря на то, что теории были общепризнанны, сама плазма отказывалась им подчиняться. Вместо этого в плазме обнаружилось множество важных эффектов, которые не были учтены теорией…

Второе столкновение с действительностью принесли полеты космических аппаратов. По мере совершенствования техники наблюдений стала очевидной несостоятельность космических теорий. Космическая плазма оказалась такой же сложной, как и лабораторная.”

Эта цитата принадлежит Х. Альвену – единственному физику ХХ века, который получил Нобелевскую премию за экспериментальное исследование плазмы. Пока другие учёные писали чернилами свои фантастические теории ни о чем, защищали на них диссертации, проводили конференции и собирали рейтинги цитирования, Х. Альвен руками работал с плазмой. За что и был награжден Нобелевским комитетом.

И именно Х. Альвен назвал все теоретические представления о плазме современной физики большой ошибкой, он писал, что современная физика изучает не плазму, послушайте – а ПСЕВДОПЛАЗМУ. Соответственно теоретики плазмы могут получить звание псевдоученых. 

А лучшим физикам уже в 1976 году стала ясна бесперспективность программы по освоению термоядерной энергии, основанной на всех этих токамаках и псевдотеориях. И за прошедшие с тех пор 40 лет ничего так и не получилось с этой программой, которая длилась 70 (!) лет – так как нет никаких термоядерных станций, от которых бы шли провода с электричеством. И лаборатории с летающими в них шаровыми молниями так и не построены. Так же не объяснён и гигантский дефицит энергетического баланса Солнца. 

В таких условиях все заверения учёных об успешности теоретического описания плазмы – лапша на уши самим себе и обществу. 

0.001%-ная наука

В начале статьи мы уже говорили, что современная наука занимается изучением вещества, которое составляет не более 1% от темной материи. Но и от этого 1% бОльшую долю (99,9%) составляет плазма, о которой наука ничего не может сказать теоретически. То есть мы понимаем теоретическое устройство 0.001% мира.

Если изобразить эти пропорции наглядно, то выглядеть это будет следующим образом:

Всё наше теоретическое знание, подтверждённое экспериментом, заключено в правом нижнем углу – в объёме А.

То, что мы наблюдаем, но чего наша наука на данном этапе развития объяснить не может – объём В.

И в 100! раз больший объём знаний (С) окружает нас, определяет законы и пути нашего бытия, но мы его никак воспринять не можем – ни увидеть, ни почувствовать. И лишь передовые физики с уверенностью говорят, что оно – есть!

Возвращаясь к вопросам распада и синтеза – задачей XXI века, по нашему мнению, является как раз синтез. Гармоничный синтез того, что мы знаем и того, что не знаем, но всеми путям приходим к пониманию, что оно есть, хоть и не осязаемо нами. Нам надо перестать замыкаться в крохотном объёме познанного (А), отрицая всё в него не входящее, – и расширить границы допустимого восприятия. Стать открытыми к новым идеям, понятиям, законам бытия. 

А на каждый наш шаг в направлении более широкого взгляда на мир и понимания законов его устройства – это объёмное знание сделает 100 шагов нам навстречу. Ибо так уж устроен мир. Человек пришёл в мир для его познания и преобразования. Мир, знания, непознанное – едины с человеком, хотят быть познанными и единственные существа, кто их может познать в полноте в нашей точке пространства – мы сами. Нам достаточно лишь отказаться от своей важности и уверенности во всезнании – и этот контакт произойдёт, навсегда изменив наши представления о мире.