Книга Даниила Андреева “Роза Мира”

Настоящий пост посвящен одной из жемчужин нашей Холо-библиотеки — книге Даниила Андреева «Роза Мира».
Это произведение написано духовидцем редчайшего уровня, которому волею судеб довелось прозревать мир, сокрытый от подавляющего большинства людей – ту самую незримую сторону жизни – и дать ее структурам соответствующее описание.

По своим объемам и глубине «Роза Мира» стоит для меня в одном ряду с такой книгой, как «Две Жизни».
“Две Жизни” Конкордии Антаровой — это одна из основополагающих книг в нашей библиотеке, книга, которая согревает и питает нашу душу Высшими Смыслами, являясь одним из мощнейших столпов мудрости, света и тепла.
Ей посвящено у нас на форуме несколько интереснейших постов.

Узнала я об этих книгах от Алексея.
Буквально на первой же сессии по Холо-коррекции мы затронули вопрос таких книг, которые питают душу и наполняют нас. Тогда же он и посоветовал мне для расширения мировоззрения начать читать книгу «Две Жизни», и в качестве ее логического продолжения – как раз «Розу Мира» Д. Андреева.

И надо сказать, что с «Розой Мира» у меня сложились очень интересные отношения.

***

Честно признаться, прочитала я ее не сразу, а в несколько заходов.

Причем когда я доходила да какого-то определенного момента в книге, она словно бы сама собой откладывалась, и жизнь предоставляла возможность и «пространство» пережить, осмыслить прочитанное и обрести некоторый опыт «пропускания через себя» смыслов,  в доступных на тот момент объемах и формах.

Впервые «обратиться к прочитанному» получилось на очередной сессии с Алексеем.
До сих пор помню я эту сессию, хотя с тех пор минуло уже приличное количество лет.

В ходе работы нам удалось тогда «копнуть» очень глубоко, и в одной точке я почувствовала, как пришедшее понимание в том моменте связано с теми знаниями, которые пришли через книгу «Роза Мира». И уже отталкиваясь от этой «опоры», мы стали двигаться в сессии дальше.

Но после той сессии чтение книги приостановилось на достаточно длительный период.

Когда я во второй раз вернулась к «Розе Мира», мое внимание приковало очень трогательное и живое описание стихиалий  (Стихиалии – духи стихий в самом широком смысле Д. А.) и опыта общения с ними Д. Андреева.

На дворе тогда была весна – первая половина мая – и природа только-только оживала после зимнего сна, а я как раз читала эти удивительные строки:

“… человек постепенно приучается воспринимать шум лесного океана, качание трав, течение облаков и рек, все голоса и движения видимого мира как живое, глубоко осмысленное и к нему дружественное. Будет усиливаться, постепенно охватывая все ночи и дни, чувство, неизменно царящее над сменой других мыслей и чувств: как будто, откидываясь навзничь, опускаешь голову все ниже и ниже в мерцающую тихим светом, укачивающую глубь – извечную, любящую, родимую. Ощущение ясной отрады, мудрого покоя будет поглощать малейший всплеск суеты; хорошо в такие дни лежать, не считая времени, на речном берегу и бесцельно следить прохладную воду, сверкающую на солнце. Или, лежа где-нибудь среди старого бора, слушать органный шум вершин да постукивание дятла. Надо доверять тому, что стихиали Лиурны уже радуются тебе и заговорят с твоим телом, как только оно опустится в текучую плоть их; что стихиали Фальторы или Арашамфа уже поют тебе песни шелестящей листвой, жужжанием пчел и теплыми воздушными дуновениями. Когда по заливным лугам, пахнущим свежескошенным сеном, будешь возвращаться на закате домой с далекой прогулки, поднимаясь в нагретый воздух пригорков и опускаясь в прохладные низины, а тихий туман начнет заливать все, кроме верхушек стогов, – хорошо снять рубашку и пусть ласкают горячее тело этим туманом те, кто творит его над засыпающими лугами…”

Или вот еще одна удивительнейшая цитата:

“Всякий легко припомнит, как на летней заре или весенним полднем проносятся тихие ветры, целующие землю. Они целуют землю с ее травами, нивами и дорогами, деревья, поверхность рек и озер, людей и животных. Эти стихиали слоя, называемого Вайита, радуются жизни. Они радуются нам и растениям, водам и Солнцу, радуются прохладной, горячей, мягкой, твердой, освещенной или полутемной земле, гладят ее и ласкают.”

С самого детства я чувствовала и воспринимала природу, как что-то очень живое и бесконечно родное и близкое человеку, как то, к чему можно обратиться, пообщаться, что можно даже внутренне обнять и прочувствовать всем собою, купалась в ее благодатных токах.
А тут Д. Андреев как раз описывает свой опыт такого глубокого единения с природой, растворения в ней, который, разумеется, очень мне срезонировал. Приведу здесь один из фрагментов:

«Лично у меня все началось в знойный летний день 1929 года вблизи городка Триполье на Украине. Счастливо усталый от многоверстной прогулки по открытым полям и по кручам с ветряными мельницами, откуда распахивался широчайший вид на ярко-голубые рукава Днепра и на песчаные острова между ними, я поднялся на гребень очередного холма и внезапно был буквально ослеплен: передо мной, не шевелясь под низвергающимся водопадом солнечного света, простиралось необозримое море подсолнечников. В ту же секунду я ощутил, что над этим великолепием как бы трепещет невидимое море какого-то ликующего, живого счастия. Я ступил на самую кромку поля и, с колотящимся сердцем, прижал два шершавых подсолнечника к обеим щекам. Я смотрел перед собой, на эти тысячи земных солнц, почти задыхаясь от любви к ним и к тем, чье ликование я чувствовал над этим полем. Я чувствовал странное: я чувствовал, что эти невидимые существа с радостью и с гордостью вводят меня, как дорогого гостя, как бы на свой удивительный праздник, похожий и на мистерию, и на пир. Я осторожно ступил шага два в гущу растений и, закрыв глаза, слушал их прикосновения, их еле слышно позванивающий шорох и пылающий повсюду божественный зной. С этого началось. Правда, я вспоминаю переживания этого рода, относящиеся к более ранним годам, отроческим и юношеским, но тогда они не были еще такими захватывающими. Но и раньше, и позже – не каждый год, но иногда по нескольку раз за одно лето – случались среди природы, обязательно наедине, минуты странной, опьяняющей радости. Они являлись, по большей части, тогда, когда за плечами оставались уже сотни верст, пройденных пешком, и когда я неожиданно попадал в незнакомые мне места, отмеченные пышностью и буйством свободно развивающейся растительности. Весь, с головы до ног, охваченный восторгом и трепетом, я продирался, не помня ни о чем, сквозь дикие заросли, сквозь нагретые солнцем болота, сквозь хлещущие кусты и, наконец, бросался в траву, чтобы осязать ее всем телом. Главное было в том, что я в эти минуты явственно осязал, как любят меня и льются сквозь меня невидимые существа, чье бытие таинственно связано с этой растительностью, водой, почвой.»

Разумеется, что-то подобное, даже отдаленно напоминающее опыт Даниила Андреева, то, что он называет «радостью первого космического прозрения», мне переживать не доводилось.
Но сама мысль о том, что будь то у реки или пруда, поля или рощи, есть свой дух, с которым можно «подружиться», была очень близка моему внутреннему миру.
С тех пор я стала еще более внимательно, т.е. больше прислушиваясь к себе, к окружающему пространству, гулять даже по городским паркам, не говоря уже о тех случаях, когда оказывалась на природе, вдали от городских шума и пыли.
Но даже в городских парках некоторые места, чуть более скрытые от всеобщего обозрения, становились с тех пор ближе и роднее. И в них приходили какие-то знаки, случались моменты осмысления и разрешения внутренних вопросов.

Вот один из первых знаков, подаренных мне «Засохшим прудом» в одном из московских парков, с которым у нас уже сложилась давняя дружба :)).

А вот так этот пруд выглядел как раз в мае.


А вот еще одна из моих любимых Стихиалий :)




Помнится, как однажды, на берегу этой Стихиалии я читала еще одну книгу из нашей Холо-библиотеки — С. Ингерман «Возвращение души», и тоже пережила момент глубокого переосмысления и выхода на новый уровень понимания одного из вопросов, который требовал достаточно большого внутреннего внимания на протяжении нескольких лет.

Потом мое чтение «Розы Мира» опять приостановилось едва ли не на пару лет.

Третий раз, когда я взялась перечитывать эту книгу, тоже запомнился весьма ярко.
Меня очень глубоко впечатлило описание опыта соприкосновения Даниила Андреева с Серафимом  Саровским, точнее, с тем великим духом, когда-то прошедшим по нашей земле в облике Серафима Саровского.
Случилось  это ранней весною, под Пасху.

Тогда меня буквально с первых строк охватил дух историка-исследователя, перед которым вдруг возникла задача отыскать артефакт, упоминающийся в книге. Там речь шла об одной старой церкви в Москве.

Читая те строки, я буквально нутром почувствовала, что смогу ее отыскать, что та церковь жива. И если отыскать ее, сохранившуюся  в нашем 21 веке, то тем самым можно в живую ощутить связь времен и преемственность поколений. И это стало для меня интересным «вызовом».

В результате поисков родился вот этот пост.

Мой горячий неподдельный интерес к этому отрывку был вызван еще и тем фактом, что Серафим Саровский — этот великий светоч Земли Русской — один из наиболее близких мне христианских святых.
Много помощи и чудесных событий в жизни происходило по молитвам к нему, много раз ощущалась и ощущается его поддержка и помощь, иной раз в самых неожиданных моментах.

Более подробно о Серафиме Саровском и своем опыте соприкосновения с его пространством в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре я описала в постах о нашей поездке в Дивеево.

К слову сказать, тем «историческим расследованием»  мои поиски не ограничились.
Но их продолжение, к сожалению, не увенчалось успехом, т.к. отыскать вторую, упомянутую в тексте московскую церковь – церковь Покрова в Левшине – мне не удалось. Ее разрушили в начале 30 годов XX века. Все, что мне удалось тогда обнаружить, это только старое архивное фото.

Но вот что Д. Андреев писал о пережитом  в ней:

«Второе событие этого порядка я пережил весной 1928 года в церкви Покрова-в-Левшине, впервые оставшись после пасхальной заутрени на раннюю обедню: эта служба, начинающаяся около двух часов ночи, ознаменовывается, как известно, чтением – единственный раз в году – первой главы Евангелия от Иоанна: “В начале бе Слово”. Евангелие возглашается всеми участвующими в службе священниками и дьяконами с разных концов церкви, поочередно, стих за стихом, на разных языках – живых и мертвых. Эта ранняя обедня – одна из вершин православного – вообще христианского – вообще мирового богослужения. Если предшествующую ей заутреню можно сравнить с восходом солнца, то эта обедня – настоящий духовный полдень, полнота света и всемирной радости. Внутреннее событие, о котором я говорю, было и по содержанию своему, и по тону совсем иным, чем первое: гораздо более широкое, связанное как бы с панорамой всего человечества и с переживанием Всемирной истории как единого мистического потока, оно, сквозь торжественные движения и звуки совершавшейся передо мной службы, дало мне ощутить тот вышний край, тот небесный мир, в котором вся наша планета предстает великим Храмом и где непрерывно совершается в невообразимом великолепии вечное богослужение просветленного человечества.»

В этот же раз моего обращения к книге «Роза Мира» огромное впечатление произвели описания судеб знаменитых творений мировой культуры – картин великих художников и отдельно взятых их персонажей, архитектурных сооружений, героев литературных произведений.

Согласно Д. Андрееву, некоторые из таких всемирно значимых произведений искусства остаются в веках не только здесь, на земле, говоря языком Даниила Андреева — в Энрофе (в нашем физическом слое), но их метапрообразы поднимаются до Миров Высших и остаются там.

Среди таких произведений – Венера Милосская, «Джоконда» Леонардо Да Винчи, Боярыня Морозова с полотна Сурикова. 

Венера Милосская


«Джоконда» Леонардо Да Винчи


Боярыня Морозова с полотна Сурикова



Но это происходит далеко не со всеми, даже на мировом уровне признанными, великими творениями мастеров.
Приведу здесь еще одну цитату:

«Здесь я подхожу к факту, который неизбежно вызовет почти в каждом, читающем эту книгу, вспышку отрицания и даже возмущения. Но если нельзя выбросить слова из песни, то из этой книги нельзя выбросить мысли.
Итак, те существа, о которых я заговорил как о низшей расе даймонов, можно отчасти определить, как метапрообразы некоторых героев мировой литературы и искусства Энрофа.
Случается, что интуиция художников Энрофа, свойственная, впрочем, лишь гениям, прозревает в Жерам, созерцает какое-либо из этих существ и приводит к созданию его отражения в человеческом искусстве. Это отражение становится как бы магическим кристаллом, который концентрирует излучения людей, возникающие в часы творческого восприятия; эти излучения, восходя в Жерам, дают метапрообразу силы для развития. Если такого отражения не создается, развитие замедляется и в некоторых случаях метапрообразу, быть может, придется даже покинуть сакуалу даймонов и начать медленный путь в Энрофе.

Большинство живописных и скульптурных портретов, созданных в нашем мире, метапрообразов лишены: это – портреты людей, не более. Но такие произведения, как, например, Джоконда, кроме своего человеческого прототипа, связаны именно с прообразами из Жерама, постигнутыми интуицией гения. Отсюда необычайная значительность этих шедевров и сила их воздействия.»

Мне, как человеку, до некоторой степени интересующемуся культурой и искусством, очень интересно было узнавать, что многие из знакомых мне едва ли не с детства произведений искусства ценятся во Вселенной так высоко…

… И так, где-то раза с пятого, я прочитала «Розу Мира» полностью.

Но самым ярким, самым сильным и многомерным переживанием этой книги, если можно так выразиться, был тот раз, когда я читала описания затомисов (Затомисы – высшие слои всех метакультур человечества, их небесные страны, опора народоводительствующих сил, обители синклитов), а точнее, непосредственно описание затомиса Российской метакультуры – Небесной России.

Полностью приводить здесь его описание не буду, ограничусь лишь отдельными отрывками.

«Как и остальные затомисы, Небесная Россия, или Святая Россия, связана с географией трехмерного слоя, приблизительно совпадая с очертаниями нашей страны. Некоторым нашим городам соответствуют ее великие средоточия; между ними – области просветленно прекрасной природы. Крупнейшее из средоточий – Небесный Кремль, надстоящий над Москвою. Нездешним золотом и нездешней белизной блещут его святилища…»

Для меня эти слова звучали дивной музыкой, музыкой для души, которая ликовала и ощущала что-то бесконечно родное  в этих строках.

И не раз, гуляя по Москве, будь то ранним утром, или уже в вечерних сумерках, в солнечный или пасмурный день, я вспоминала эти строки и всякий раз воспаряла душой.

Особенно ярко, как мне кажется, их можно прочувствовать, гуляя по центру Москвы ранним летним утром, когда в воздухе еще царит легкая ночная прохлада, а солнце уже взошло над городом.

И вот ты стоишь на мосту через Москва-реку, все вокруг еще объято легкой дымкой, а на солнце уже вовсю светятся купола кремлевских храмов и сияют своей белизной их стены, окруженные Кремлевской стеной.

В эти мгновения ощущается какая-то небывалая ширь и простор над городом. Хочется дышать полной грудью и впитывать эту красоту… 

А вот еще один из очень трогательных моментов, в котором, на мой взгляд, во всей полноте отражена душа русского народа.

«…В монастырях Киевской и Московской Руси, так же как и в обителях более поздних времен, проходили незаметно свою жизненную тропу не светочи святости, но тихие души, менее богатые дарами, молча и смиренно вносившие свою лепту в религиозное творчество, в соборный труд духа.

Во все эпохи по дорогам России брели странники и искатели, сказители и бандуристы, безымянные творцы сказок и духовных стихов, песен и легенд, никем не записанных утраченных рассказов о героях своего времени и об его идеалах. А чудесные мастера сканного, обронного или иконописного дела, плотники-строители чудесных теремов, смиренных деревянных церквей и весело разукрашенных изб, влюбленные в свой труд каменщики, столяры, гончары, ткачи, ювелиры, переписчики, работавшие в мастерских, приказах, кельях и под открытым небом, чьи создания, отмеченные радостью творчества и горячей любовью к жизни, веселили и радовали целые поколения, – где могут быть их создатели ныне и что они могут создавать теперь, если не вечные ценности Святой Руси?

Во все эпохи русской истории тысячи мужиков – огнищан, смердов, тяглых крестьян, крепостных и вольных, просто и чисто проживших свой век, совершали труд посевов и жатв как возложенный на них Богом долг, с благоговением и благодарностью к Матери-Земле, и умирали простой и ясной смертью, веруя и простив всех…»

Удивительные строки!
Но все же самое первое мое знакомство с описанием затомиса Святой Руси и его глубинное, молитвенное проживание произошло на сайте у Алексея, на страничке, посвященной Небесной России.

Это было сакральным соприкосновением с чем-то очень важным и значимым.
И это соприкосновение произошло словно бы под «присмотром» более опытного, мудрого и понимающего человека.
Вступительные строки Алексея к этому фрагменту из «Розы Мира» послужили чем-то вроде напутствия к прочтению и благословением.

Ну а завершающие строки того поста прозвучали мощным проникновенным аккордом великой песни – песни служения своей Родине, той песни души, которая пронизывает всю творческую деятельность Алексея.

А потом произошло новое событие, которое послужило поводом для возникновения еще одной странички на сайте у Алексея — тоже сакральной —  странички с очень глубоким, объемным текстом, в котором описывается то событие сразу с нескольких перспектив. В нем речь идет об историко-патриотическом фестивале «Соловьева переправа».

Весь текст, такой многомерный и многогранный по своему содержанию, по тем смыслам, что в нем хранятся, тоже, по сути, является текстом-молитвой за нашу Родину, за ее Путь.

Я старалась читать его не столько умом, сколько сердцем. Хотя, конечно же, и уму было чем «напитаться». Это поистине удивительнейший текст, при погружении в глубинные смыслы которого в душе возникает огромный отклик.   

Не могу не привести здесь один из отрывков, ведь в этих строках предстает пред нами, живущими в нашем с его бешеными темпами XXI веке во всей своей мистической сакральности та самая Небесная Россия, что описана примерно столетие назад Даниилом Андреевым.  

«Когда я сел на берег, то произошло то, что в таком объеме в последние годы происходило со мной только в Оптиной Пустыни, на оптинских службах — прозрение в Небесную Россию…
Только масштаб этого прозрения тут был даже больше, чем в Оптине…

Огромный объем открылся вверху, в ночном небе…точнее даже – НАД ночным небом…
Неземной красоты светящиеся струи поднимались от земли туда ввысь…
А оттуда – из этой Сияющей Выси ниспадал чарующе-прекрасный Дождь Света, который одновременно и светился, и звучал непередаваемо проникновенной нотой…

Этот Световой Дождь заполнял всё пространство людей, и расходился во все стороны – в этот наш земной, суматошный мир XXI-го века – проходя через души всех тех, кто участвовал в этом процессе…

Я видел, что души солдат, погибших здесь, присутствие которых я ощутил еще во время театрализованной постановки, участвуют в этой связи нашего земного Действа и Небесной России…
Они – словно как представители Небесной России здесь, в пространстве этого нашего Действа со свечами…

Поскольку акция называется “Свеча памяти”, то мы, зажигая эту свечу, опуская её в Днепр, внутренне обращаемся к Священной Памяти об этих людях – кто сражался и погиб здесь в войну.
Но оказывается за этими героическими и жертвенными душами стоит нечто гораздо большее…именно Небесная Россия стоит…та самая былинная Небесная Святая Русь…

И вот тут я воочию наблюдал тот самый процесс ОЧИЩЕНИЯ И НАПОЛНЕНИЯ, который происходит во время того резонанса с духовным миром, который мы, люди можем создавать своими действиями.

И совершенно не важно, что большинство людей ничего “такого” в этот момент не ощущают!
Огромный процесс обмена энергией и информацией, смыслами и Благодатью всё равно происходит!
Собственно, и на церковных службах далеко не все люди чувствуют какие-то “особенные” состояния и ощущения.
Так и здесь..

Я видел, что посредством всей этой последовательности действий, что тут происходит, возникает именно вот такое сакральное пространство, куда могут прийти Высшие Энергии и отсюда распространяться в наш мир…

Всё это моё прозрение в Небесную Россию длилось буквально несколько минут…
Но до сих пор эти минуты со мной…
И теперь – на всю жизнь со мной…»

Читала я этот текст с остановками и перепроживанием, с трепетом в груди и замиранием сердца…
Вот она, Небесная Россия, та самая, что описана практически столетие назад…
Вот он, этот удивительнейший поток истории с его невероятными переплетениями стольких линий…
Алексей, спасибо тебе большое за этот текст…

***
Вот такой опыт связан у меня с этой необыкновенной книгой – “Роза Мира”.
Разумеется, еще не раз я буду возвращаться к этому произведению, и я больше, чем уверена, что всякий раз эта книга будет приоткрывать все новые и новые грани, расширяя и дополняя мое миропонимание.

А напоследок мне хотелось бы приоткрыть загадку первой фотографии к данному посту – все трое Святых на фото – преподобный Сергий Радонежский, преподобный Серафим Саровский, преподобный Амвросий Оптинский – все эти просветленные души поднялись в Синклит Мира и со-творят самому Планетарному Логосу…